Научиться молиться сердцем

Проповедь прот. Вадима Колеватова в Праздник Покрова Пресвятой Богородицы, 2016 г.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Есть в Церкви нашей чудесное умильное песнопение: «Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла честным Твоим омофором» − песнопение, которое умягчает сердце человека, поющего эти слова или вслушивающегося в них. Это песнопение возвращает нас к тому событию, которое произошло много веков тому назад в городе Константинополе. Кто не знает историю праздника Покрова Пресвятой Богородицы, прочитайте. Хотелось бы сказать о том, что народ собрался во Влахернском храме Константинополя не для обычного богослужения, а ради того,  чтобы помолиться Господу и попросить у Него спасения от злой и жестокой смерти, которая ожидала людей в ближайшие, быть может, часы, когда город был уже осаждён сарацинами, а по мнению других историков, славянами и даже Олеговой дружиной. История − это история, но не в этом суть.

А суть в том, что человек тогда только молится по-настоящему, когда ощущает настоящую нужду, потребность в помощи и защите Божией. В обычных условиях нашей, пока ещё спокойной, слава Богу, жизни, это острое чувство уходит. Человек входит в круг повседневной христианской жизни, исполняя определённые необходимые нормы и правила, а вот это чувство молитвы к Богу притупляется. Я не знаю ни одного человека, ни из здесь стоящих, ни из вообще живущих, кто мог бы сказать, что молится усердно, что молитва наполняет его радостью, и он погружён в каждое слово молитвы всем своим умом, всем своим существом, и молитва возносит его к неким  духовным вершинам. Нет, все с печалью приходят и говорят о том, что молитва их пуста. Мы боимся произнести слово «бессмысленна», но в каком-то смысле и это так, потому что порой просто произносятся слова, текст читается, а мысли уходят к каким-то хозяйственным делам, житейским проблемам − вот так вот мозг у нас устроен, что мы можем, как Юлий Цезарь, делать несколько дел одновременно. Вроде бы мы и молимся, а в то же время заняты решением «серьёзных» домашних проблем. Удивительно, но многие проблемы в этот момент ещё и разрешаются: находятся ответы, приходят какие-то решения, такой вот творческий процесс.

Где же выход? Как вернуть себя к молитве, которая хоть немного могла быть сопоставима с молитвой тех христиан во Влахернском храме? Неужели мы должны тоже каждый день испытывать смертный страх, чтобы каждый день какие-то бандиты ломились в наш дом, угрожая нашей жизни и жизни наших ближних? Нет, конечно. Есть такая поговорка, может быть, несколько циничная и страшная: «не согрешишь − не покаешься». Ум и сердце отказываются от этого, потому что никто не хочет ради покаяния идти на грех. Не хотим так, а по-другому не получается. Пока грех по-настоящему не почувствуешь, не начнёшь его переживать, не приходит покаяние и молитва. Так что же нам, идти на тяжёлый грех, чтобы потом покаяться и помолиться Богу? Это тоже неправильно. Я читал слова одного священнослужителя, который впал в тяжёлый грех и, оправдываясь, сказал: «Вы знаете, этот грех позволяет мне на Литургии слезу уронить». Вот так трагично… Видимо он, будучи в любом случае верующим человеком, испытывает какое-то облегчение оттого,  что сердце его обливается слезами во время молитвы. Может быть, это лукавство, но может быть и так, что Господь, обращающий всё зло на благо, и зло, которое этот человек делает, обращает на благо тем, что тот молится со слезой на Литургии. Мне захотелось ему поверить, но речь не об этом. Речь о том, что требуются какие-то особенные обстоятельства, чтобы мы могли от сердца сказать «Господи! Помоги! Помилуй, сохрани!» Ситуация, о которой я говорю, происходит оттого, что сердца наши очень сильно огрубели. Ум живёт, понимает, что такое хорошо и что такое плохо: мы ведь читаем Евангелие, книжки читаем. А сердце молчит окаменевшее, и ум начинает тревожиться: в чём же дело? Почему моё сердце молчит? Ум-то мне говорит, что вот так правильно, вот так хорошо, а сердце молчит и не отзывается. Для того чтобы это сердце каменное сокрушить, нужно действительно что-то серьёзное: или опасность, или другая скорбь.

Решение этой проблемы в том, чтобы научиться видеть себя виноватым перед Богом, даже не согрешая тяжко, а просто понимая, что всё твоё существо − сплошной грех, по сути  дела. Взгляд мой грешит, руки мои грешат, дыхание мое, сердце моё грешит, от мыслей, от переживаний. Святые по многу лет не грешат, уже достигнув высот духовных, высот святости, и всё же говорят: «от них же первый есмь аз» − «от грешников я есть первый». Странно и непонятно: как же это? Он ведь святой, он ведь прекрасно видит свою жизнь? Но чем чище взор, чем он просветлённее, тем он яснее видит своё существо духовное, настолько далёкое от Бога даже по своей природе, по своему материальному сложению, что даже не способное спокойно с Богом разговаривать. Чтобы, не дай Бог, не дожидаться таких тяжких обстояний или тяжкого греха, нужно учиться молиться сердцем.

Поздравляю вас с праздником и желаю вам вот именно таким образом − через постоянную самооценку, через самоуничижение, в первую очередь, перед другими людьми, перед родными и близкими, смиряя себя − научиться общению с Богом, чтобы молитва наша стала бы более приемлемой перед Ним.

Аминь.

Храни вас всех Господь!