Оно бывает. Возможно, называется не так, механизм его сложный и, хочется надеяться, имеет отношение к Божьему промыслу. Знакомо многим журналистам, писателям, актерам – когда материал, о котором только мечтать можно, как с неба падает, и тебе остаётся только не оплошать.
В Иркутске одно из самых известных имён дореволюционной истории – имя Владимира Платоновича Сукачёва.
Владимир Платонович Сукачёв (1849 — 1920) – российский общественный деятель, меценат, коллекционер, основатель Иркутской картинной галереи (ныне вошла в экспозицию Иркутского областного художественного музея). Сукачёв пожертвовал деньги на строительство городского театра. Построил богадельню и приют для малолетних преступников. Организовал в Иркутске Общество попечения слепых и открыл училище для слепых. Большое внимание В. П. Сукачёв уделял народному образованию и преклонялся перед трудом учителей. Восточно-Сибирскому отделу Императорского Русского географического общества (ВСОРГО) В. П. Сукачёв жертвовал значительные средства, финансировал пополнение коллекции музея ВСОРГО, передал в дар обществу 143 тома ценных научных и художественных изданий, дал средства на составление систематического каталога коллекции ВСОРГО.
Человек много потрудился на благо города и в должности городского головы, и как богатый горожанин, который значительную часть состояния потратил на иркутские нужды и благоустройства.
Сегодня работает художественный музей его имени с лучшим за Уралом собранием картин; мы любим усадьбу Сукачёва – прекрасный парк с картинной галереей, оставшиеся в наследство городу.
В своей усадьбе В. П. Сукачёв одно из строений приспособил под картинную галерею. Как пишет летопись, в 1904 году 46 учеников боханских и готольских школ «осматривали… картинную галерею Сукачёва». Французский профессор из Бордо Жюль Легра в книге путевых заметок «По Сибири», изданной в Париже в 1899 году, отзывается о галерее как изящной редкости в Сибири: «Галерея почти исключительно русская: это — патриотизм, который я очень ценю…»
В архивах музея есть фотографии его семьи, свидетельства добрых дел, несколько мемориальных вещей, книг, документы – то, что уцелело после смены эпох. Немного. Но по этим крупицам сотрудникам музея удалось восстановить биографию и родословную этой удивительной иркутской семьи.
А родился Владимир Платонович в 1849 году – нетрудно посчитать, что в этом ему исполняется 170 лет.
И вот – то самое творческое везение: мы случайно узнали, что иркутский историк Наталья Гончаренко, много лет посвятившая семье Сукачёвых, работает над книгой , в основе которой – найденный ею в Тарту в октябре прошлого года архив старшего сына Сукачёва, Бориса Владимировича: семейная переписка (более 500 писем), живые голоса Владимира Платоновича, Надежды Владимировны, их детей, друзей семьи.
Наталья Гончаренко
Вот что рассказала нам Наталья Валерьевна:
Борис Сукачёв был зоологом, работал Императорском Санкт-Петербургском университете. Позже он переехал в Юрьев (Тарту), трудился в зоотомическом кабинете Юрьевского университета. Уходя на фронт первой Мировой войны, с педантичностью учёного он отсортировал письма по датам, перевязал ленточками. Борис не мог знать, что эти письма, вот так же перевязанные, пролежат более сотни лет в коробках, и не коснутся их ни войны, ни революция…
Иначе как чудом это не назовёшь.
В нашем художественном музее всего два документа, написанных рукой Владимира Платоновича: черновик речи, сказанной на открытии студенческой столовой в Санкт-Петербурге, и любимая всеми записка на четырёх языках: «Надя, я люблю тебя». А тут… Огромная переписка.
Когда мы стали разбираться с письмами, поняли, что некоторые моменты в иркутских летописях просто не отражены. Когда отказался быть городским головой — написал сыну, прося, чтобы тот его понял: он разрывается, поскольку работать с генерал-губернатором Восточной Сибири Горемыкиным не может, а уйти – «как вырвать у себя кусок мяса». Владимир Платонович ведь не знал, что письма прочтут другие люди, что они будут опубликованы. Каждое своё письмо он подписывал так: «Твой отец и друг навеки Владимир Сукачёв».
Тема любви к Иркутску очень важна в этих личных письмах. И ты человека уже видишь по-другому. Не официальный образ, не памятник, а живого, со всеми переживаниями, с очень тонкой душевной организацией. Его волновало всё: судьбы, поступки людей. Владимир Платонович производит впечатление глубоко порядочного человека во всех своих ипостасях: как отец, как муж, как государственный деятель.
История создания книги писем сама по себе достойна документального фильма, это самоотверженный труд целого коллектива иркутян, влюблённых в историю города. Какое счастье, что эпистолярная культура в русских семьях была важной составляющей духовного мира людей! В письмах они обменивались мнениями, делились сокровенным, старшие воспитывали младших, излагали свои взгляды на важные события…
Но как нам, телевизионщикам, получить доступ к этим сокровищам? Удача имела продолжение: Наталья Валерьевна Гончаренко даже обрадовалась, что её открытие может пригодиться для благого дела (а она сразу поверила, что намерения наши благие). На моей памяти редко кто так щедро делился эксклюзивным материалом. Было понятно, что фильм выйдет раньше книги, к 27 июля, дню празднования юбилея Владимира Платоновича. Но Наталья Валерьевна не считала эти уникальные, никому не известные письма своей собственностью. Она как-то очень просто сказала, что Господь ей дал возможность быть проводником между духовным миром любимых ею Сукачёвых и сегодняшними иркутянами, она этому рада и поможет всем, чем сможет. Она и помогла: мы получили в руки расшифрованные бесценные документы, практически прямую речь Владимира Платоновича.
Времени у нас оставалось 2 месяца, совсем мало для серьёзной работы, да ещё с незнакомым материалом. Но это были одни из самых счастливых месяцев в моей довольно долгой работе на телевидении. А в счастье ведь время течёт по-иному, какая-то иная плотность рабочего дня, иное ощущение минуты. Короче, засучив рукава, мы принялись за создание портрета Владимира Платоновича Сукачёва «из первых уст», его уст.
В.П. Сукачев с сыном Борисом
Письма Владимира Сукачева сыну Борису
Старший сын Сукачевых Борис, 1874 г.р., учился в Иркутской классической мужской гимназии, а в 15-летнем возрасте, в связи с болезнью матери, был отправлен к родственникам в Киев и 1889/1890 учебный год учился в 1-й Киевской гимназии. Весь год Борис и Владимир Платонович обменивались письмами, из которых родителям можно извлечь немало полезного.
Б.В. Сукачёву
Петербург – Киев, сентябрь 1889 г.
Дорогой мой Боря! Я получил твои два письма, которые мне доставили большое удовольствие и за которые обнимаю тебя от всей души.
С особенным интересом я читал твое последнее послание, заключающее в себе отчет о первых впечатлениях, вынесенных из посещения гимназии. Я очень рад был узнать, что твоя подготовка не слабее, а может быть даже сильнее, чем подготовка твоих новых товарищей. Это обстоятельство дает мне надежду в скором времени услышать, что Борис Сукачев считается одним из первых учеников своего класса. Помни только пословицу: «Время – делу, отдыху час».
Но одно обстоятельство приводит меня в смущение. Из письма твоего я вижу, что тебя рассматривают (как учителя, так в особенности товарищи) как некое чудо. Вначале такого рода отношение сопровождается обыкновенно некоторою снисходительностью, некоторым баловством. Пройдет затем очень небольшой промежуток, и ты потеряешь значение интересной новинки; к тебе начнут относиться так, как относятся ко всем. Но ты уже успел избаловаться, в тебе установилась потребность быть на виду, играть роль. Вот тут-то и является трудность. Мой совет тебе не увлекаться тою ролью, которую ты теперь невольно принужден играть, и твердо помнить свои обязанности как ученика и товарища. Знай, что люди везде одинаковы и что от нас самих зависит установление отношений к ним. Позволь заключить с тобою одно условие. Почти весь настоящий ученый год мы проведем в разлуке, следовательно, только из писем я могу знать, что ты и что с тобой. Дай же слово быть со мною вполне откровенным, как с самым лучшим твоим другом, каковым я был и останусь всегда. Только при этом условии я могу быть тебе полезным.
…Будь здоров, мой дорогой, и преуспевай в науках. Твой отец и друг Владимир Сукачев.
Б.В. Сукачёву
Paris, октябрь 1889 г.
Большое тебе спасибо, дорогой мой Борюся, за твое милое послание от 22 сентября. Я долго не мог собраться на него ответить, хлопоты мало располагали к спокойной, дружеской беседе.
Твоя первая четверка по алгебре меня очень обрадовала. Знание представляет собою в наше время громадную силу, с которою ничто не может сравниться. Высокое происхождение, сила физическая, богатство – все это не имеет никакого значения без знания и, наоборот, знание нам даст все. Оно сравнивает людей различных по происхождению, подчиняет людей, обладающих силою физическою, само по себе доставляет богатство. Вот с какой точки зрения ты должен относиться к получаемым тобою отметкам…
Поклонись от нас всем Бородиным, бабушке, тетушкам и сестрицам. Крепко, крепко обнимаю тебя, дорогой мой, и от всего сердца желаю тебе всего хорошего. До свидания, надеюсь, до скорого и радостного. Твой друг и отец Владимир Сукачев.
Б.В. Сукачёву
Петербург, апрель 1890 г.
Христос воскресе, дорогой мой! От всей души тебя обнимаю и желаю полного счастья. Спасибо, родной, за твои подарки, которые получены в отличном виде и доставляют всем нам большое удовольствие.
Не знал я, дорогой мой Боря, что мама тебе уже подарила Костомарова, а то я, конечно, послал бы тебе к Пасхе что-нибудь другое. Насколько возможно, поправь мою ошибку обменом, только сообщи мне, на что ты хочешь переменить присланные мною книги.
Скоро начнутся экзамены, и тебе придется сильно приналечь на занятия теми предметами, которые у тебя прихрамывают. Хотя, в общем, у тебя порядочные отметки, но всё же многого остаётся желать. Подумай только, как приятно будет показать старым своим учителям, к которым ты скоро вернёшься, что ты не уронил чести своей гимназии и в чужом городе шёл одним из первых учеников! О товарищах же и говорить нечего. Они будут гордиться твоими успехами и отнесутся к тебе с уважением и любовью. Если б ты был примером в той же степени, в какой ты обладаешь способностями, конечно, ты шёл бы первым из первых. Напиши мне, пожалуйста, когда предполагается окончить экзамены? От этого зависит срок нашего выезда в Иркутск, конечно, если нас не задержит мамино лечение.
Ты себе не можешь представить, как меня обрадовала твоя аттестация за последнюю четверть. Ее, так же, как и твое письмо, я послал вчера маме. Как она этому обрадуется! Никакие воды не принесут ей такой пользы, как приятное известие от её дорогого первенца. Мама, верно, тебе пишет сама. В общем, из ее писем видно, что она себя чувствует лучше, нежели в Питере. Я пишу ей буквально каждый день, и держу её au courant всего, что у нас делается.
На Пасхе я хочу собрать как-нибудь знакомых ребятишек и устроить им маленький праздник взамен дня рождения Тони, который не праздновался, т.к. был в страстную субботу. Поклонись всем родным, пусть извинят, что
редко пишу. Горячо тебя обнимаю за себя, за братьев и за сестру. Твой друг и отец Владимир Сукачев.
Вернувшись в Иркутск, Борис закончил 7-й и 8-й класс Иркутской гимназии и в 1892 году поступил в Санкт-Петербургский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Студенчество Бориса пришлось на годы недовольства и студенческих брожений в столичных университетах оппозиционно настроенной учащейся молодёжи. Сын довольно откровенен с отцом в переписке, и вот некоторые советы Владимира Платоновича.
Б.В.СУКАЧЁВУ
Иркутск – Санкт-Петербург, март 1893 года
Теперь несколько слов по поводу твоего письма от 25/II, в котором ты рассказываешь подробно про «события 19 февраля». Прочел я это письмо с полным вниманием и даже два раза – первый раз читал его с мамой, а второй
у Румовых, к которым во время говения на 2-й неделе заходил почти каждый день. Я очень рад, что ты поближе взглянул на студенческую «историю», и хотя выводов и заключений ты в этом письме не делаешь, но они сами собой вытекают из твоего рассказа.
Конечно, я боюсь не за тебя, так как уверен, что никогда, ни в каких беспорядках участия принимать не будешь, отлично понимая всю их бесплодность, но за твоих товарищей я сильно потрухиваю.
Читая твое письмо, я совершенно перенесся мыслью на двадцать пять лет назад, видел перед собой бестолковую толпу молодежи, готовую каждую минуту поддаться первому впечатлению, поверить самому неосновательному слуху, уцепиться за любой факт, будь ли в виде кем-то заподозренного шпиона «штатского» или чего другого, слышал ваши восторженные, но вполне беспочвенные речи, чувствовал вашу самоотверженную готовность пострадать за что бы то ни было и во что бы то ни стало… Молодежь на то и молодежь, чтобы ей волноваться, делать из мухи слона и т.п.
Ее поведение в данном случае совершенно понятно, но вот ваших руководителей я совершенно не понимаю. Прежде всего, к чему эта речь химика Коновалова[1] по поводу 19 февраля? Какое для него, профессора химии, имело значение событие 19 февраля 61 года? Разве у вас нет Исаева, Сергеевича[2] и др., которым в миллион крат было бы приличнее взять на себя освещение исторического факта и его значение для современников в отношении нравственном, экономическом и т.д. И почему это такое освещение понадобилось именно теперь, в 32-ю годовщину, тогда как прежде его не требовали? Захотели успокоить неизвестно почему-то взволновавшиеся молодые головы! Ну, так сделайте это, как следует. Пускай каждый профессор, в своей аудитории, перед своими слушателями прочтет лекцию по данному случаю, или соберите всех студентов в актовом зале и там дайте им возможность послушать профессора-специалиста. Или даже преподнесите им ряд чтений. Непонятен мне и самый молебен в университетской церкви с профессорами и ректором во главе панургова стада[3] именно в настоящую годовщину, потому что прежде никогда ничего подобного, насколько мне известно, не бывало. Я выразил удовольствие по поводу того, что ты вблизи взглянул на студенческую историю, из которой, конечно, не преминешь сделать отрицательный вывод, так как бестолковость всей этой затеи и самый способ ее осуществления говорят сами за себя, но я не понимаю, зачем ты пошел именно в 11 час[ов], то есть на заранее условленную сходку, зачем ты не остался на вторую лекцию Коновалова?
Слава Богу, что вся эта «история» окончилась пустяками, но могло выйти иначе. Ведь нельзя же за всеми молодыми людьми, едва сошедшими с гимназической скамьи признать право на установление праздника по поводу события, социального значения которого вы даже не понимаете. Помни, друг мой дорогой, что университет храм науки, а не задорного политиканства. Повторяю, я очень рад, что ты воочию убедился в беспочвенности студенческих беспорядков и, наверное, будешь сам их сторониться на будущее время.
В конце концов, козлами отпущения является молодежь, а обе виноватые стороны остаются в стороне.
Накануне женитьбы Бориса на Марии Владимировне Высоцкой, художнице, внучке декабриста Поджио, Владимир Платонович напутствовал сына следующим письмом.
Б.В. Сукачёву
Иркутск, ноябрь 1897 г.
Дорогой мой Боря! Итак, может быть, ты скоро сделаешься женихом, а в недалеком будущем и главою отдельной семьи! Мои поздравления, исполненные искренности, мои горячие пожелания словами выразить невозможно. Твое счастье – мое счастье – вот точное и полное выражение моих чувств. Будь же счастлив, дорогой мой, и своим благополучием освещай жизнь мамы и мою! Служи достойным примером твоим братьям и сестре! От нас же ты всегда можешь рассчитывать получить все, что только мы можем тебе дать и, прежде всего, наше полное согласие назвать твою Мэри нашей дочерью, наше благословение и добрые пожелания.
Не нам определять глубину твоего чувства и чувства той, которая отныне станет самым близким тебе человеком, будет делить твои радости и огорчения, сделается твоей подругой жизни. Ты знаешь, какой это важный шаг и отнесешься к нему с должной серьезностью. Я уверен, что ты неспособен его совершить из расчета, из холодных соображений, но знай, что его не следует делать и в порыве страсти. Помни, что между страстью и любовью такая же разница, как между любовью и расчетом. Любовь должна осветить его и только одна любовь, это великое чувство, источник всех благ, светильник жизни. Люби и уважай свою жену так, как я люблю и уважаю твою мать, эту лучшую женщину в мире. Дай Бог, чтобы и ты через двадцать пять лет совместной жизни мог также говорить и думать о твоей жене, как я говорю и думаю о твоей матери. Со дня получения твоего письма мысль о том шаге, который ты собираешься совершить, не оставляет меня ни на минуту. В этом случае, говорю это с полной искренностью, я не думал и не думаю ни о чем другом, как только о твоем счастье. Право, без преувеличения говорю, о твоей женитьбе я думаю больше, чем в свое время думал о своей.
Писать я брался несколько раз, и все как-то не удавалось ясно выразить мысль. Она и теперь осталась невыраженною и потребность обменяться живым словом не удовлетворенною. На бумаге я не в силах высказать волнующих меня чувств: и радость, и боязнь – то и другое по отношению к тебе – захватили меня всецело.
Пора, однако, и кончить.
Горячо тебя обнимаю, дорогой мой. Будь здоров и счастлив. Когда будешь писать Мэри Владимировне, передавай ей мой искренний и сердечный привет. Как трудно решать даже менее значительные вопросы за глаза!
Крепко обнимаю Маму, Аню, Волю, Тоню и тебя! Будьте здоровы и счастливы! Твой отец и друг до гроба Владимир Сукачев. 21/XI/97.
Семья Сукачевых
***
Владимир Платонович умер в Бахчисарае, куда бежал с семьёй из революционного Петрограда, в январе 1920 года. Это было крушение его мира, и он ушёл вслед за ним. Не исключаю, что русский человек, гражданин и патриот В.П.Сукачёв покидал этот свет с тяжёлым сердцем от ощущения бесполезности трудов на благо Отечества, немалых и искренних, но не спасших страну от революционного безумства.
Но он не мог знать, и даже предполагать, что когда-нибудь его искренность в письмах к близким ещё сможет послужить людям нравственными ориентирами.
Передо мной лежит книга Н.В.Гончаренко «Сукачёвы. История одной семьи», тираж ее совсем небольшой, но она уже находится в иркутских библиотеках. В эфир вышел документальный фильм «Сукачёв» (soukatscheff1849@irk.ru) , в котором мы постарались донести до зрителей негромкий голос созидательного человека, сумевшего на своём месте сделать так много для общества, смертельно больного идеей разрушения. Как полезно и нам сегодня, искушаемым подобными идеями, это прочесть и услышать. Только бы прочли и услышали…
Мария Аристова, режиссёр ГТРК «Иркутск»
прихожанка Харлампиевской церкви
