Святитель Иннокентий и первая школа в Восточной Сибири

Дорогие братья и сестры! Данный материал адресован в первую очередь школьникам, соответственно составлен согласно возрастным и духовным особенностям и потребностям наших чад! Приятного чтения!

Мария Александрова

Святитель Иннокентий

Усилиями святителя Иннокентия Иркутского развивалась первая школа в Восточной Сибири, созданная при Иркутском Вознесенском монастыре

Монастырь завалило снегом ещё в ноябре. Невысокие кельи утонули в сугробах, маковки церквей почему-то не сбросили снежный дар, а укрылись им как новой пуховой шалью. По сибирским понятиям, было ещё тепло: Ангара, силы ей добавлял бушующий перед Рождеством Байкал, сопротивлялась слабеньким морозам – не встала под лёд, а несла свои быстрые воды мимо укутанной куржаком монашеской обители. Чёрные стылые воды реки, чёрные одежды братии на белом снегу, в окнах церквей свечные отблески – торжественно и уютно.

.Монастырь Вознесения Господня и Иннокентия, Епископа Иркутского – мужской православный монастырь. Основан старцем Герсимом в 1669 в четырёх верстах от Иркутского острога на левом берегу Ангары. Почти все церкви монастыря, кроме церкви во имя Сретения Господня (Успенской), и Вознесенский собор разрушены в 1930-е годы. Автор рисунка: И.Е. Кожевин.

…Узкой тропинкой, пробитой в снегу послушниками, ступает владыка. Келейник, в руках у которого стопка книг, – за ним. Епископ Иннокентий идёт неспеша, осторожно – долгие годы он страдает болезнью головы после того, как во время морского боя с неприятелем ему, тогда первому обер-иеромонаху российского флота, во время молитвы на палубе корабля, ударил в лицо кусок взорванной снарядом мачты. Иннокентий успел подумать, что это пришла смерть – и с благодарностью Господу продолжал молиться, упав на колени. Он знал, что победы без жертв не бывает. Но Господь милостив. Бой выигран. А первый обер-иеромонах – молодой тогда ещё человек, крепкий и сильный духом ( других император Петр Первый и не брал во флот) – остался жив.
Но тот удар куском мачты (можете себе представить чурку, которую с огромной силой кинули вам в лицо) всю оставшуюся жизнь напоминал о себе тупой непроходящей болью. Только после Литургии боль ненадолго отступала. Вот он и назначал на это время самые важные дела.

…Сейчас епископ шёл в школу. В единственную тогда школу, расположенную на территории Восточной Сибири. Названа она была мунгальской, потому что главной задачей её было учить молодых сибиряков монгольскому языку, готовить переводчиков.
Русское население Прибайкалья и Забайкалья было немногочисленным: не более двух десятков тысяч. Русские жили за стенами острогов и монастырей, потому что с коренными жителями, среди которых были в основном кочевники-скотоводы, дружбы не сложилось. Но как наладить добрые отношения, не зная языка? Как торговать друг с другом? Только через диалог, который невозможен без переводчиков. Без знания языка не изучить привычки и особенности жизненного уклада монголов, китайцев.
Специальную школу создали при Иркутском Вознесенском монастыре. Государство доверило это важное дело именно церкви, поскольку была уверенность, что именно там найдутся люди, которые справятся.

Проблема номер один – учителя. Нет ни одного. И в России не было университетов с факультетами иностранных языков. Значит, надо пригласить, как сейчас говорят, носителя языка, то есть найти грамотного монгола. Но это легко сказать, а выполнить, особенно тогда, три века назад, было почти невозможно. Ещё нужны учебники, а их никто не написал. Это – проблема номер два. А еще нужны бумага, карандаши, чернила. Тут проще. Можно послать письмо добрым людям в Москву или Санкт-Петербург, через несколько месяцев они это письмо получат, купят необходимое вам и отправят посылку, которая почти полгода будет в пути до Иркутска по ухабам старого сибирского тракта.

.Так выглядела школа в начале двадцатого века. Здание сохранено, сейчас это жилой дом в предместье Иркутска Жилкино.

Но о самой главной проблеме мы ещё не сказали. Вы думаете, что триста лет назад родители мальчиков (в школу брали только их) как только услышали о наборе, так и побежали записывать своих чад? Нет, они поспешили в другую сторону – прятать собственных детей. Никому не хотелось отправлять своего ребёнка из Селенгинска, Посольского, Троицкого, Нерчинска или Киренска за сотни вёрст в Иркутск, да со случайными попутчиками, да не по гладкой асфальтированной трассе, как сегодня, а какими-то едва заметными колеями – к Байкалу, чтобы на небольшом судёнышке, натерпевшись страху в штормовую погоду, пересечь озеро и далее по Ангаре дойти до столицы Восточной Сибири. Обратно под крылышки мамки и батьки не захочется, если вспомнить, какие страхи довелось пережить в пути.

…И все же первая школа была открыта! Около десятка смышлёных мальчиков расселись в просторной комнате вокруг стола. И первым их учителем стал лама Лапсан, которого нашли русские монахи в монгольских степях и уговорили стать учителем. В Монголии ламами называли всех духовных лиц, некоторые из них проходили обучение в древних тибетских монастырях.

За свой труд лама потребовал большую оплату.

Согласились!

Лама сказал, что поставит свои юрты у стен монастыря. Согласились!

Лама сказал, что приведёт под Иркутск табун лошадей и отару овец для своего пропитания.

Согласились!

В учительской практике лама Лапсан использовал традиции обучения, принятые в Тибете, – внимательное чтение и заучивание текстов наизусть. Правда, и у русских юношей был опыт запоминания длинных текстов – те из них, которые были грамотны, как правило, ещё в детские годы выучивали всю Псалтирь, сначала читая по складам, а потом она становилась книгой для ежедневного упражнения в чтении.

В мунгальскую школу зачислялись в основном дети священников. И этому было несколько причин. Первая: поповичи умели читать и писать, ведь их с раннего детства готовили к службе в церкви. Ребята помогали в алтаре, пели в хоре, служили чтецами и псаломщиками. Вторая причина состояла в том, что в церкви была строгая дисциплина и, если священник получал указ отправить сына в школу, он его исполнял. Иначе, кроме дисциплинарного взыскания, ждал и очень крупный денежный штраф.

По всей России таких школ было только пять. Почему так мало? Дело в том, что с детьми богатых людей занимались гувернёры и специально выписанные из-за границы учителя (тогда говорили: получил домашнее образование). Дети из скромных семей могли выучить грамоту у своего отца, если тот был грамотеем, – скажем, содержал лавку (так называли небольшие магазины) или торговал на ярмарках, тогда ему нужно быть и самому сильным в счёте и письме, и наследников своих подготовить. А большинство сибирских ребятишек читать и писать совсем не умели.

Когда владыка Иннокентий приехал в Иркутск и в первый раз пришёл в школу, он не удивился её бедности, не удивился тому, что мальчики были плохо одеты и не совсем сыты. А после учёбы – драки, шалости, дерзости – ведь ребята были предоставлены сами себе.

Иннокентий Кульчицкий (1680 или 1682— 27 ноября [8 декабря] 1731, г. Иркутск) — православный священник, епископ Иркутский и Нерчинский (с 15 января 1727), первый правящий православный епископ Восточной Сибири . Прославлен Российской церковью в лике святых 1 [13] декабря 1804; память 26 ноября (9 декабря) и в третью неделю по Пятидесятнице (Собор Галицких святых и Собор Санкт-Петербургских святых).

…Владыка вступил в теплую и просторную классную комнату, учитель и мальчики встали, благословились. Иннокентий отметил, что все двадцать учеников на занятиях в классе и здоровы. Рассмотрел, что подшиты и опрятны на них рубашки и портки, чиста обувь.
Поскольку владыка Иннокентий на собственном опыте испытал многотрудность ученичества: он учился в Киевской духовной академии, потом преподавал в Московской славяно-греко-латинской академии, он знал, какие условия надо создать для учёбы.

– Господин учитель, – обратился он к тому, кого мы ранее назвали ламой Лапсаном. – Доставлены книги, взятые из-за Байкала-моря у лам для переписки, а как переписаны будут, то мы их отошлём для возврату тем ламам.
Семь книг – в самой большой около пятисот листов, в самой маленькой несколько десятков – положил келейник перед учителем. Лама Лапсан доволен:
– Спаси Бог, Спаси Бог…

Те пара книг, которые были у него, и с которыми он начал работать в монастыре, уже сослужили свою службу, требовались новые тексты. Принимая драгоценные фолианты, лама тут же составил расписку. И подтвердил, что обязательство епископа перед ламами будет выполнено – книги вернут через год.

…Можем ли мы представить сегодня все тернии на пути, которым добывался учебный материал для школы триста лет назад?! Во-первых, владыка обратился с письмом в губернскую администрацию об издании указа о взятии для переписки книг у лам (на восточных границах российского государства было неспокойно, поэтому действовать пришлось с огромной осторожностью и от имени высоких лиц), да и книги были как редкостью, так и огромной ценностью. Во-вторых, только губернские начальники могли организовать поездку к ламам и доставку книг в Иркутск и обратно.

Теперь, собственно, переписка книг. Нужно было найти бумагу, много бумаги. Возможно, владыка приобрел её на собственные средства. А кто мог переписать без ошибок такой объём литературы? Лама Лапсан и сами учащиеся школы! Только они, больше некому. Неслучайно же владыка вполовину увеличил и без того немалое жалованье Лапсану! Надо сказать, что работа того стоила. Книги были быстро переписаны. И работа принесла двойную пользу – библиотека школы благодаря этим семи книгам увеличилась почти в пять раз, а переписчики и для себя имели огромный, как мы сейчас говорим, бонус – получали при этом новые знания по монгольскому языку.

Кстати, каллиграфия – особый конёк епископа Иннокентия. Он и сам писал чётко и красиво, и требовал это от других. При тотальном дефиците учителей владыка уволил преподавателя чистописания из-за плохого почерка и пригласил другого, умеющего красиво писать. Учитель, который сама не умеет чётко вычерчивать буквы, разве может этому кого-либо научить – так, возможно, рассуждал владыка. Книги в те времена переписывались от руки, государственные бумаги писались гусиными перьями. Поэтому красивый и понятный почерк был не роскошью, а необходимостью.

Гусиное перо, чернильница, пергамент.

…Владыка велел продолжать занятия, а сам решил осмотреть жилую комнату. Здание школы было поделено на два помещения: в одном из них жили, спали и ели, в другом учились. Полы выметены, щели в стенах законопачены, мешки со ржаной мукой и крупой высоко подвешены в холодных сенях – так, чтобы не стать жертвой голодных мышек. Владыка был доволен. Он замыслил расширить школу, ввести второе отделение – русско-славянское, чтобы учить будущих священнослужителей. Сибирь тогда испытывала острую нужду в них.

В те времена не было того, что так сегодня любят школьники, – перемен и каникул. Не было и деления на классы. Учитель с каждым учеником должен был заниматься индивидуально – в зависимости от того, что тот умел, как быстро схватывал и понимал. Владыка знал, что почти все ребята с интересом учатся, делают успехи, он и сам преподавал в школе Закон Божий.

Иларион Калинович Рассохин (1717 — 1770). Выпускник Иркутской мунгальской школы. При российской миссии в Пекине продолжил изучение монгольского языка, изучил китайский и манчжурский, переводил документы. В Санкт-Петербурге (с 1745 г.), Рассохин назначен переводчиком при Академии Наук и преподавателем восточных языков в академической гимназии. Перевел (в соавторстве) на русский язык несколько китайских и маньчжурских книг. Россохин написал более 30 научных работ, был автором исследований по истории, этнографии, философии, литературе Китая; учебников, азбук, словарей, в том числе первого китайско-русского словаря, географических карт Китая; пять из научных исследований И. Россохина вышли в свет в XVIII веке.

Один из известных выпускников школы – Иларион Калинович Рассохин. Ламе Лапсану хватило всего пару лет, чтобы обучить его языку. Уже через два года Иларион был отправлен на работу в Пекинскую миссию. Как пирожки горячие расхватывались все выпускники школы, проявившие способности.

Окончили школу известные в Иркутске деятели церкви Иоанн и Гавриил Громовы, секретарь консистории при епископе Вениамине Иван Гаврилович Ленский.
Работа для выпускников находилась в государственных учреждениях, частных компаниях, научных, торговопромышленных экспедициях.

Только Матвей Шастин огорчал владыку. Мотя поступил в школу ещё в 1725 году, то есть в первый год после создания, и за несколько лет не смог выучиться даже написать собственную короткую фамилию. Не мог ни слова по-монгольски, не знал даже Псалтири. Вероятно, Матвей был нездоровым человеком, неспособным к обучению. Зачем же отец отправил его в школу? Возможно, схитрил: вам нужны ученики, вот и получайте, авось чему научите, а здоровых и умных сыновей я при себе оставлю, так будет надёжнее. А, возможно, отцу пришлось просто подчиниться указу, требующему отправить священнических сыновей в школу, и сколько бы он не говорил, что сын не умён, слушать его не стали: дескать, вы что только не придумаете, лишь бы не отпускать чадо от себя. Вот и протирал портки на школьной лавке паренёк до тех пор, пока не приехал епископ Иннокентий.

Владыка поговорил с Мотей, да и решил отпустить его с миром домой, пусть лучше помогает отцу по хозяйству. Огорчил его и один из епархиальных священников, который вместо того, чтобы отправить сына в Иркутск на учёбу, поспешил его женить. Ничего из этой дерзости хорошего не вышло. Новобрачный мальчишка погиб, упав с лошади. А «хитроумного» священника народ погнал из церкви.

– Послушайте, любимицы! – говорил своим ученикам епископ Иннокений. – Мы чада преложимся духовне из тмы грехов во свет добродетелей. Како же нам преложитися? Аще кто был бранчлив, яко пес лыйчив, отныне буди молчалив: псом бо дано есть лаяти, а не человеком матерно бранитися, ино бы лучше творити молитву Иисусову; Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас… Имя Божие во устах наших редко поминается, а матерная брань никогда не оставляется. То бы наше истинное христианство и духовное преложение: во устех бы Иисусова молитва, а в руках рукоделие, а к тому святое смирение с покаянием, а святым покаянием Бога милостива себе сотворим и царство небесное получим. Аминь.

Надо сказать, что о хлебе насущном для воспитанников школы епископ Иннокентий тоже позаботился. В те годы сельское хозяйство Сибири только начало развиваться. Засуха и заморозки, нехватка работных людей, – всё сказывалось на урожае, хлеба и круп не хватало. Владыка решил разделить тяжёлую заботу о пропитании школьников между монастырями своей, Иркутской и Нерчинской, епархии. Он вменил им в обязанность высылать для школьников ежемесячно ржаную муку, крупу, соль, деньги на одежду.

По правде сказать, монастыри с большой неохотой отправляли продукты питания для школьников. У самих рацион был небогатый. Иной раз писали владыке: мол, давайте, деньги пришлём, а не рожь и не крупу, потому как не в чем, мешки прохудились. На что владыка сразу и отвечал: нет мешков, шлите бочками! Видать, и в Иркутске непросто было купить хлеб.

Примечательно, что о мясе, рыбе, масле речь не шла. Рыба – вот она – плещется под стенами обители в чистой ангарской воде, руку протяни и добудешь хариуса или осётра, омуля или тайменя. У скотоводов-кочевников можно было легко купить мясо и масло. Возможно, обеспечение учеников этими продуктами владыка взял на себя. И платил, как считают некоторые исследователи жизни и наследия епископа Иннокентия, из своих средств. Сам он никогда и никому об этом не говорил. Ведь владыка жил по тем правилам, о которых сам говорил на проповеди в соборе:

– Что есть Божия работа? То есть: молитва, смирение, кротость, долготерпение, благоутробие, мир, безгневие, то есть Божия работа. А диавольская работа? Гордость, лихоимание, блуд, зависть, объядение, то есть диавольская работа.

Надзирание за школьниками владыка поручил двум надёжным мирянам, прихожанам Знаменской церкви. Экономами при школе были сначала Василий Коротаев, потом Федор Балдаков. Опытные, старательные и честные люди, они рачительно расходовали те немногие средства, что имела школа, и ученики были сыты и здоровы.
Иеромонаху Лаврентию из своей свиты владыка доверил нравственное воспитание школьников. Лаврентий следил, чтобы меж учениками не было ссор, драк, сквернословия.

В престольный праздник Вознесения Господня епископ Иннокентий находил время, чтобы посетить школу, велел приносить из монастырской трапезной пироги, начинённые рыбой. И беседовал с учениками, которые и догадаться не могли о том, что Господь подарил им счастье общения с таким человеком, которого позже узнает весь православный мир.
Владыка говорил:

– Нам, братие, подобает со Христом возноситися на гору святую, сиречь на добродетели, оставити бы вся прелести мира сего суетнаго и творити добрые дела. И тако духовне да вознесемся из тьмы грехов во свет добродетелей. Какое же духовное вознесение? – Внемлите на гордость и вознеситеся смирением!… Вознеситеся на сребролюбие милостынею, на блуд – целомудрием, на зависть – братолюбием, на объядение – постом, на гнев возноситеся терпением, на ленотство – молитвою.

…В рождественский пост 1731 года, в белоснежно-чистом ноябре пришла в школу печальная весть – владыка Иннокентий умер. Ребята думали, что потеряли главного своего наставника и защитника. Но Господь распорядился так, что стал Преосвященный Иннокентий наставником и защитником не только своих учеников, но и их детей и внуков, а также многих поколений православных сибиряков, которые рождались и ещё будут рождаться. В 1804 году чудотворец епископ Иннокентий (Кульчицкий) был прославлен Русской Православной Церковью в чине святителей.

Сегодня его мощи – главная святыня Иркутской епархии. Они покоятся в Знаменском кафедральном соборе города Иркутска.

Мощи святителя Иннокентия Иркутского в Знаменском соборе хранятся со 2 сентября 1990 года.