Как наши парни уходят добровольцами. Интервью с бойцом, участником СВО

В 2015 году сказал родителям, что поехал грузить гуманитарку в Ростов, а сам ушёл добровольцем в вооруженные силы Новороссии.  

— Как, когда ты узнал о начале Специальной Военной Операции?

— Ну… в этой так называемой Операции я участвую ещё с 2015 года.

— Тогда мы начинаем разговор ни с февраля, с 2014 года?  В 2014 году, когда всё началось, сколько тебе было лет, что ты делал?

— Я только-только заканчивал вуз, педагогический институт, по специальности педагогика и психология. Иркутский наш. Он в последствие стал Госом. Когда вся эта ситуация началась…ну как… меня это сильно задело, во-первых, потому что я воспитан человеком армейским – отцом. Мой отец офицер.  Когда всё это началось меня это сильно взбудоражило. У нас по отцовской линии ещё родня там была, на Украине. Вот. И я для себя решил, что буду в этом участвовать. Хотел сразу в 14 поехать. А мне оставался один курс до конца учёбы.

— У тебя срочка была отслужена уже на тот момент?

— Нет, у меня категория В, не годен к армии, по состоянию здоровья. Но меня отговорили. Давай год закончишь – потом поедешь. Ну я так… поразмыслил, ладно, война не убежит, думаю, а вышку надо получать.

— Да, вышка может убежать.

— Ну вот как получается, закончил в 15 году, летом, сразу договорился через своего знакомого, он там с самого начала. Он меня много чему научил. Совсем недавно, с месяц назад его похоронили, инсульт. Поехал, вот. Как-то подготовился теоретически, что-то товарищ подсказал. Я ушёл добровольцем в вооруженные силы Новороссии. А взяли меня туда спокойно, я только справку от нарколога показал, что не наркоман (смеётся и показывает удостоверение. Открываю маленькую карточку, читаю: ««Народное ополчение Луганщины») Это и разрешение на оружие – всё сразу, короче.

— Как готовился?

— Читал книги, отец кое-что объяснил, брат старший.

— А семья как отреагировала на такое решение?

— А семье не сказал. Я занимался добровольчеством всё это время, с 10 года, как в вуз пошёл. Во всяких МЧС мероприятиях принимал участие, поиском людей пропавших занимался. И сказал, что поехал грузить гуманитарку в Ростов. Помогать типо в разгрузке гуманитарки. А на самом деле поехал туда. Вернулся чуть меньше, чем через месяц, с «пробитием» головы, контузия. Вот тогда мать уже узнала. Внешней травмы не было, а сотрясение очень хорошее было. Удар по психике тоже. Первый раз это увидел. Долго в себя приходил, около года. Потому что горел духом патриотизма, романтизировал это всё. Думал, как показывают по телевизору, так и есть, оказалось немного по-другому. Ну вот год «оклимовался». Пытался тут в Иркутске как-то работать. Но картина мира не совпадала тут и там. И я думаю, надо как-то дальше двигаться в этом направлении. 2017 год. Снова поехал туда. Но у нас уже место дислокации и подразделение, конечно сменилось. Ну вроде как уже не просто ополчение, более профессиональная армия стала. Нас зачислили в группу снайперов. То есть мы были отдельный специальный отряд, снайперский взвод специального назначения.

— Ты курсы какие-то специальные проходил? Вас учили?

— Ну да. Нас учили на базе. Неплохо учили. Но тут ещё зависит от того, как сам человек себя готовит. Учил там определённые таблицы. Такая работа, скажем, непростая. Это математика. А я сам гуманитарий. Мне было сложно. Но не скажу, что я профессиональный снайпер, не в коем случае. Оператор снайперской винтовки.

Когда ещё увидел, как гражданское население топили, убивали, насиловали, для меня вообще уже никаких вопросов не было. Сомнений не было, что это противник, которого я буду убивать, если он будет представлять угрозу моему государству или русскому человеку, я, короче, буду без угрызения совести это делать. Как-то так.

— Но всё-таки почему поехал туда?

— Я считаю, что Украина, там Белорусия, все наши республики. И нет для меня вот этой разницы. Я русского определяю не по цвету кожи или внешнему, по его мировосприятию. Я знаю китайца, который много лет живёт в России, ну вот я вижу, что он более русский, чем многие «русские». Заступиться за русских людей, короче, понимаешь, да? Если вспомнить как произошёл Майдан – незаконно, подстава была, нечестно. За соединение с ЕС голосовали люди с Западной Украины. Понятно, если в Киеве переворот произошёл, после этого другие области имели право на самоопределение. Они (украинцы) вместо того, чтобы выбор этих республик принять устроили там резню, бойню, я считаю это несправедливо. Я для себя как бы сразу понял. А когда ещё увидел, как гражданское население топили, убивали, насиловали, для меня вообще уже никаких вопросов не было. Сомнений не было, что это противник, которого я буду убивать, если он будет представлять угрозу моему государству или русскому человеку, я, короче, буду без угрызения совести это делать. Как-то так.

— Когда в 2015 году ты туда поехал, кто тебя ждал?

— Я женат не был. Родители меня не поддерживали в таком решении. Они были согласны с тем, что всё это нужно, но как-то без относительно своего сына.

Говорили: «У тебя и категория В. И по здоровью ты не годен. Плюс у тебя ещё с 15 года «фляга» стреляет. Зачем пулю ещё ловить?»

Я считаю если у человека есть понимание куда он едет, то категории годности тут не причём. Почему нет? Только человеку важно правильно понимать куда он едет. Ну от этого зависит его жизнь. Люди додумывают всё это, как в «стрелялках» происходит, вся так красиво, быстро эффектно и безопасно почему-то тоже думают, что сохранений много, вот тебя убили, ты перезагрузился раз и пошёл. Нет. Это не так.

— А что война для человека? Работа, кайф периодически, что?

— Вообще война для человека – это обязанность. Обязанность в каком плане. Для женщин обязанность – рожай, воспитывай, поддержание быта. У мужчин это война. В принципе это нормальное состояние для мужчины. Но не надо путать понятие ликвидацию, когда ты вынужденно отнимаешь жизнь у другого человека, не потому что тебе нравится, а потому что ты защищаешь своё, с понятием кайф. Есть люди, которые получают кайф от этого, от убийства, от страдания. Не все умеют подержать в себе человека, вот это моральное что-то.

— На войне человека держать в себе сложнее, чем здесь…или…

— Гораздо. То есть ты постоянно на краю, шагнёшь и дальше уже не факт, что ты человек. Вот так, представь, смотри, есть у тебя начальник и такой себе человек и хочется тебе ему в лоб дать, но ты такого не сделаешь, потому что последствий испугаешься – уволят, засудят. То есть здесь (в гражданском мире) есть какие-то ограничения внешние, которые и внутри тебя стопорят, блоки. А там этих блоков нету. У тебя есть там автомат. Вот тебе дают его и говорят, что там противник иди, вали… Внутри какие-то установки если есть, то да…

— В Бога веришь? Когда поехал верил?

-До этого нет, деизма придерживался, а потом да, есть…много видел вещей…есть Бог…я очень редко встречал там людей, которые не верят совсем.

Когда ты понимаешь, что твоя жизнь под угрозой, когда твой товарищ понимает, что твоя жизнь под угрозой. И бывает, что эта угроза катастрофически близка. И как поступает твой человек, рядом с тобой стоящий. Это показывает много.

-У меня тоже всё романтизировано, наверное, откуда мне знать, как на самом деле, и вот я хочу спросить тебя о товариществе, говорят там оно какое-то особенное, это правда?

-Да, да, да. Там человек проявляется на деле. Появляется стрессовая ситуация. Она там 24 на 7 эта стрессовая ситуация. Когда ты понимаешь, что твоя жизнь под угрозой, когда твой товарищ понимает, что твоя жизнь под угрозой. И бывает, что эта угроза катастрофически близка. И как поступает твой человек, рядом с тобой стоящий. Это показывает много. Это много.  И ты понимаешь, либо он свой, либо он не свой. Если бы не человек узбекской национальности в 15 году, который меня на себе пёр, меня бы с тобой здесь не было. Поэтому я говорю, понятие классическое понятие национальности, по цвету кожи, для меня это никакой роли не играет.

Да и тут вот. Я не буду никому навязывать свою культуру, но не надо навязывать и мне. Со своим уставом в чужой монастырь не лезь.

— Что дальше было?

— Я там полгода пробыл, потом это называется уйти СОЧ, у ополчения всё было не так гладко…сдал оружие, форму, уехал. Я добровольно пришёл – добровольно ушёл.

— На протяжении этого времени ты не разочаровывался в своей вере в правду, добро.

— Нет. Идея защиты русского мира она так в жизни и есть, как у философов там. Я знаю, что есть вера и цель, а то, как кто-то это исполняет… ну да по-разному, бывает, но это не важно. Сейчас преподаю ребятам основы безопасности жизнедеятельности.

Если говорить я там крутой, у меня крутая машина. Пх, прекрасно знаю, что ты, ровно как и твоя машина, расстреливаются из одного пулемёта… вот так что ли… Война нам потом не простит эту любовь к материальным ценностям.

— А ребятам часто про войну рассказываешь?

— Я им ещё до начала СВО регулярно говорил, потому что было ясно, что этим дело кончится, я считаю, они должны быть готовы. Я для себя всегда ставил задачу предупредить ребят. Кто чётко начал чувствовать угрозу этого конкретно в своей жизни начали занимать у меня в военно-патриотическом клубе. НВП (начальная военная подготовка), обращение с оружием. Я приехал через полгода и решил, что тут тоже жизнь надо устраивать, тот может и толку то, пользы больше принести можно. Но войну уже не забросишь, если начал. Гражданский мир, после того как ты побывал на войне – это кажется для тебя просто иллюзия, театр. И материальные ценности ну тоже вот. Если говорить я там крутой, у меня крутая машина. Пх, прекрасно знаю, что ты, ровно как и твоя машина, расстреливаются из одного пулемёта… вот так что ли… Война нам потом не простит эту любовь к материальным ценностям.

И ещё когда к тебе человек приходит и говорит, что это война неправильная, так какие-то олигархи воюют и т.д и пытаются мне ещё это впарить… ну скажем так, понимаешь, что мир немного разный. Ловишь себя на мысли, что ли, что мир этот и не для тебя вроде… Пусть там кто-то дальше в иллюзии играет. Каждому своё.

— Теперь расскажи про февраль, про прошлый год.

— Ну я напряженно следил, мониторил на самом деле. У меня за этот год умерло порядка 30 близких человек, но я считал их друзьями, много я кого потерял. Неожиданно было, как нам это преподнесли, честно, думал, всё начнётся более постепенно, введётся по медленнее в рамках политических понтов, а тут вах и обращение президента. И мои ребята сразу, которые ранее занимались в патриотическом клубе, оказали там, ну я понял – на связь не выходят – там. Можно сказать, что я поехал то из-за них туда. Слава Богу, все мои ребята живые. Одному орден мужества дадут. За него категорически рад. Он подразделение спас. Головной шёл, а ребята в засаду попали и он так на себя основной удар принял, можно сказать, основная часть в бронник, а ещё по конечностям там, в шею, но операцию сделали – всё нормально. Второй танкист. Сначала сказали, что погиб. Когда эти паблики проукроповские появились, где фотографии наших ребят выкладывали, документы – типо мёртвые. А оказалось, что подорванный танк они покинули, живые в общем.

-Сложно было уехать на СВО?

-Сложно — меня с работы выпускать не хотели. В июне я вернулся, один раз ездил. Теперь поеду, если (когда) мобилизуют. Сам сейчас не планирую, потому что у меня есть семья теперь, здесь пока занимаюсь гуманитаркой, ну плюс ещё курсы начальной военной подготовки.

Когда поехал на СВО – мать поседела. Ну это моя война – там мои ребята. Когда маме звонил – говорил, что грузим тушёнку. Пользовался тем, что связи не было. Просил передать всех подряд, кто рядом, что всё нормально.

— Как относишься к новому культурному фронту, который сейчас формируется?

— Чичерина обязательно! Леонид Корнилов, прямо мне нравятся его стихи. Поддубный. Волнуюсь за него, где какая… ну, короче волнуюсь. Есть свои.

Когда поехал на СВО – мать поседела. Ну это моя война – там мои ребята. Когда маме звонил – говорил, что мы просто грузим тушёнку. Пользовался тем, что связи не было. Просил передать всех подряд, кто рядом, что всё нормально.

— Чтобы ты хотел сказать ребятам, которые сейчас собираются, хотят поехать на СВО?

— Тоже самое, что говорю свои ребятам на курсах с 2017 года. Готовьтесь. Тренируйтесь, это будет не последняя война. Мужчинам свою Родину надо защищать – это норма. Стыдно. Когда началась СВО некоторые люди из списка моих бывших знакомых уехали, кто в Грузию, кто куда ещё и мне позвонило пять! пять! девчонок ну вот твоего возраста, и сказали: «А как добровольцем записаться?». Я говорю вы что… сиди дома, детей рожай! «Нет, я хочу там фельдшером, я хочу там ещё как-нибудь, давай». Я сказал, как хочешь – так расхочешь. Помогать не стал. Я считаю, что там женщинам делать нечего. Психику это меняет очень сильно, особенно женщине. Вы ведь более чувствительные. Это страшно, когда женщина меняется. Вот. Лучше семьёй занимайтесь. А мужикам – да, мужикам да. Готовьтесь.

#ПФКИ #БратТыМне