Помазанник Божий – царственный страстотерпец император Николай Второй
Мария Грановская: В истории России, пожалуй, нет ни одного Государя, о котором мы сегодня имели бы единодушное мнение. И почитатели, и критики, интерпретируя известные факты, зачастую убедительно отстаивают свои позиции.
Отец Евгений, мы с вами себя относим к почитателям последнего российского императора, не считаем его слабым человеком и правителем. Только вот спорить я ни с кем на тему о Его Величестве императоре Николае Александровиче никогда не буду: чувствую его правду, а доказать не могу. Да и оппоненты всегда прямолинейны: дескать, был бы силён, разве бы отрёкся от престола. Помогите найти аргументы…
Протоиерей Евгений Старцев: Чувствовать его правду, как вы говорите, неплохо, но давайте постараемся вместе определить главные смысловые позиции жизни и служения Императора; возможно, тогда удастся что-то понять.
Самое важное – он Помазанник Божий. То есть перед возложением короны на голову, принял Священное Миропомазание – Царский сан с благодатью Святаго Духа для укрепления в выполнении высшего служения на Земле.
В Византии, а Россия стала её преемницей в православном вероучении, Помазание на царство традиционно рассматривалось как ограничение прав императора нормой христианского закона: он не мог творить неправый суд, строить свою личную жизнь, не считаясь с заповедями Христовыми.
Возведение Государя народа Божьего в Царский сан означало принятие его в особый чин, отличный от мирян с особыми правами: причащение отдельно Тела и Крови Христовых, вхождение в алтарь через Царские врата.
На Помазанника Божиего возлагались особые обязанности – быть в мире представителем Церкви и защитником вселенской древнехристианской истины. Подобно монашескому чину, Царский чин в Церкви, являя отречение от личной жизни (тяжелый крест Царского служения), выделяет носителя его из среды мирян; в монашестве это отречение делается во имя сораспятия Христу, а Царь его принимает во имя подвига для других, ради дарования им безмятежного жития и примера нравственного величия.
Император – «хранитель догматов веры, блюститель правоверия и церковного благочиния» (Из Законов Российской Империи.1912), глава Церкви.
Первый на Руси Помазанник Божий. Иоанн IV Васильевич стал первым русским государем, при венчании которого на царство митрополитом Макарием над ним было совершено церковное Таинство Миропомазания. 16 января 1547 года состоялась торжественная коронация Ивана в Успенском соборе Московского Кремля.
Последний в Российской империи Помазанник Божий – император Николай Второй. Митрополит Санкт-Петербургский Палладий молит, чтобы «Господь помазал Царя елеем радования, одел Его силою с высоты, наложил на главу Его венец от камене честнаго, даровал Ему долготу дней, дал в десницу Его скипетр спасения, посадил Его на Престоле правды, сохранил Его под Своим покровом и укрепил Его Царство». Л. Туксен. «Коронация Николая II в Успенском соборе Московского Кремля 14 мая 1896 года». 1898. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Коронационный костюм императора Николая II. Форма полковника лейб-гвардии Преображенского полка. На груди — откидной клапан — для таинства миропомазания.
Император Николай II был человеком искреннего благочестия. Он прекрасно понимал, что ни дворянство, ни чиновничество, ни органы земского управления не могут стать ему опорой в стремлении «смирить всех в любовь «. Единственной силой, способной на это, была Православная Церковь.
Молитва за царя на литургии. Господи Боже наш, великий и многомилостивый! Во умилении сердец наших смиренно молимся Тебе: сохрани под кровом Твоея благости от всякаго злаго обстояния благочестивейшего Государя нашего императора Николая Александровича: огради его на всех путех его святыми твоими ангелы, да ничтоже успеет враг на него, и сын беззакония не приложит озлобити его: исполни его долготою дней и крепостию сил, да совершит вся во славу Твою и во благо людей своих. Мы же, всеблагому Твоему промышлению о нем, радующеся, благословим и прославим всесвятое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков.
По личному почину Царя и его особой настойчивости при столкновениях с возражениями некоторых членов Святейшего Синода был канонизирован преподобный Серафим Саровский. Затем – святитель Иоасаф Белгородский, святая благоверная княгиня Анна Кашинская, священномученик Ермоген, Патриарх Московский и всея Руси, святитель Иоанн Тобольский, преподобная Ефросиния Полоцкая. Религиозный мыслитель П. К. Иванов писал по этому поводу: «Насколько род Романовых забыл о святых, настолько последний в роде, обречённый Николай II, жаждал мучительнейше встречи с истинными святыми». Для сравнения: за двухсотлетний предшествующий период было прославлено только пять подвижников веры: Димитрий Ростовский, Иннокентий Иркутский, Митрофан Воронежский и Тихон Задонский, Феодосий Тотемский.
Обретение святых мощей Иннокентия Иркутского.
1804 год. Иркутский Вознесенский мужской монастырь. Деятельность по подготовке в канонизации Иннокентия была начата при Павле Первом. В 1804 году синодальным определением святитель Иннокентий причислен к лику святых, чтимых всею Русскою Церковью. Определение было утверждено императором Александром I.
Помимо личного почитания преподобного Серафима, Николай II надеялся, что канонизация даст возможность найти точку соприкосновения между простым народом, интеллигенцией и дворянством. В короткие сроки была совершена продуманная подготовка. Богомольцы могли приехать в Саров специальными поездами, жить в новоотстроенных гостиницах, странноприимных домах, для них были организованы пункты питания и медицинского обслуживания.
300 тысяч паломников и более 500 священнослужителей присутствовали на торжестве канонизации. Очевидцы утверждали, что было именно единение – не кажущееся, а искреннее, полное; у всего собравшегося народа, у каждого человека, из какого бы слоя он ни был; умиленность, ласковость царила над всем Саровом и над всеми под его сень пришедшими. И сам Император записал в тот вечер: «Подъём духа громадный и от торжественности события, и от поразительного настроения народа».
Серафим Саровский (1754-1833. Великий подвижник Русской церкви и один из наиболее почитаемых монахов в её истории. Канонизирован в лике преподобных в 1903 году, Святейшим синодом РПЦ по инициативе Николая II.
Икона. Начало XX века
Император Второй в Сарове. 1903 год.
Вот так писал в те дни архимандрит Андрей (Ухтомский):
Власть – это Божие послушание для всякого начальствующего; власть – это облегчение жизни для подначальных; власть Царская – тяжкое бремя для Царя, но облегчение жизненного бремени для всего русского народа. Царь несёт это бремя, а его народ свободен от этого бремени, спокоен за себя, спокойно, снявши с себя всякое искушение власти, «спасается» – заботится только о душе своей. Поэтому «Царь» в глазах народа – это воплощение всего лучшего, это символ смирения, смиренного служения Богу и служения людям, символ любви; любовь к Царю своему и помазаннику Божиему – это чувство совершенно неотъемлемое, неизгладимое из русского сердца. Жизнь без постоянного представления о Царе — прямо не мыслима для русского человека; он не может себе представить ничего выше душевного спасения, а жить без постоянной памяти о своём Царе значит заботиться не о спасении, а о себе и о всей своей жизни; он тогда совершенно растеряется, «да как же, скажет, я теперь жить буду, где моя опора?» Вот это в Сарове чувствовалось до полной осязательности во время всех торжеств. Вся любовь к Царю, всё беззаветное преклонение пред бременем и служением Царским, одним словом вся русская душа в Сарове – высказалась в полной мере. Русь Православная – это нераздельно: Царь и народ; и душа народная, душа народа русского не мыслима без смирения и без любви к Богу и Царю. Совершенно не мыслима! Душа, не думающая о спасении, и душа гордая, – это явление не русское…
…Но состояние торжества длилось недолго. Наступил следующий, 1904 год. Началась русско-японская война. Кто-то слишком поспешно распространил на флоте иконы Серафима Саровского, заменил ими образки Николая Мирликийского. И ничего хорошего из этого не вышло. Это была не та перемена, с которой надо поспешать. Хотел православный моряк перед сражением по давней привычке обратиться к Николе-Божьему Угоднику и не находил иконы – на него со всех стен смотрели незнакомые глаза преподобного Серафима. И святителю Николаю человек не помолился, и на преподобного раздражение…Тонко продуманная духовная диверсия!
А вспомним события начала 1905 года! Остатки русской эскадры в Порт-Артуре уничтожаются артиллерией японцев или взрываются собственными экипажами… Священник Георгий Гапон от имени «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга» пытается передать царскому правительству петицию с политическими требованиями, предполагающими ограничение самодержавия… И в это горячее время Императору подан доклад с предложением “пересмотреть нынешнее государственное положение Церкви в России”, “возглавить Синод Патриархом” и “созвать в Москве для обсуждения церковных преобразований Поместный Собор”.
Почти тотчас Император Николай II (16 января 1906 года) дал разрешение на открытие Предсоборного Присутствия – органа, который должен был подготовить созыв Поместного Собора, подготовить для этого Собора проекты основных решений, т. е. осуществить сложную и важную подготовительную богословскую и каноническую работу. Самодержец вполне открыт был для обсуждения этого вопроса, более того, сочувствовал проекту созвать Собор.
Заседание Предсоборного Присутствия
Через год с небольшим — 6 марта 1906 года — заседания Предсоборного Присутствия уже открылись в Александро-Невской Лавре.
В это революционное время политические страсти захватили и часть духовенства. Известно, например, что несколько петербургских священников даже пожертвовали саном ради связи с революционной партией трудовиков.
Архимандрит Михаил (Семёнов) пытался найти аргументы для доказательства совместимости теории Карла Маркса с христианством в брошюре “Христианская свобода”.
А профессор Киевской Духовной Академии господин Экземплярский опубликовал статью, в которой говорил о том, что в творениях святителя Иоанна Златоуста и других Отцов Церкви содержаться элементы, которые можно найти в учениях революционеров, социальных реформаторов, Льва Толстого.
На последнем заседании 15 декабря 1906 года Предсоборного Присутствия все члены единогласно высказались за необходимость восстановить Поместные Соборы и придать им высшую власть в Русской Православной Церкви: законодательную, руководящую, судебную, ревизионную.
Но когда материалы его были представлены Императору, он наложил резолюцию: “Нахожу созыв Собора неблаговременным”. Государь вполне резонно опасался, что Собор под влиянием реформистски настроенных кругов столичного духовенства будет способствовать расшатыванию Государства. Император считал, что созыв Собора не соберёт церковную жизнь, а, наоборот, начнет её разрушать. Только представьте себе дебаты с проявлением различных политических, общественных тенденций в духовенстве! До добра это не могло бы довести.
После выхода октябрьского Манифеста 1905 года (он был принят, если помните, в качестве уступки на забастовки и стачки, охватившие страну) власть Государя была ограничена. Отныне все основные законы в России принимались после обсуждения и принятия их Государственной Думой, Государственным Советом и Императором. Поскольку церковь была не только не отделена от государства, а находилась под особой государственной опекой, законы касались и её. Но, если Государь Император миропомазан на царство и находится в исторически очень древней связи с церковной жизнью, то депутаты Думы могли быть не только не православные по вере, но и антицерковно настроенные. Поэтому возникло предложение: может быть, стоит представителям духовенства также баллотироваться на выборах в Государственную Думу, чтобы иметь в ней своё представительство?
Первенствующий член Святейшего Синода Митрополит Антоний (Вадковский), как и многие члены Предсоборного Присутствия, считал, что духовенству не следует участвовать в деятельности выборных государственных органов власти, вступать в политические партии. Но так думали далеко не все.
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) (1846 — 1912): «…Правым вашим партиям я не сочувствую и считаю вас террористами: террористы левые бросают бомбы, а правые партии вместо бомб забрасывают камнями всех с ними несогласных».
Государственная власть посчитала, что вовлечение священнослужителей в работу Думы позволит сделать эту Думу более лояльной по отношению к монархии. Синод не запретил духовенству участвовать в работе выборных органов власти и в деятельности политических партий. А значит, в перспективе была проблема разделения духовных пастырей по политическим признакам, политическим воззрениям.
Депутаты II Государственной Думы от Вятской губернии. Среди них – священник Ф. В. Тихвинский.
Из воспоминаний православного публициста Д. Скрынченко: «Присутствуя на одном из заседаний Государственной Думы, я невольно обратил внимание на священника, сидящего на левой стороне, среди депутатов, бравирующих своими красными галстуками, красными приколками на пиджаках, красными карточками на креслах. „Кто это“ – спросил я. – „О. Тихвинский“, – сказали мне… И хотелось от всей души крикнуть этому „отцу“: зачем Вы здесь? Зачем вы оскорбляете тот крест, который носите на своей груди?»
Мария Грановская: Отец Евгений, были и есть ли у церкви, будем так говорить, инструменты чтобы, призвать ко смирению и охладить горячие головы стремящихся к неизвестной «свободе», к бессмысленному бунту?
Протоиерей Евгений Старцев: То, что вы называете «инструментом» – это меры церковного воздействия на неоправданно возбуждённую паству. Да, они были в распоряжении членов Священного Синода, с их помощью можно было уменьшить среди православного населения накал революционных страстей. Причём это охранительные меры вполне аполитичного характера.
Св. Филарет Московский (портрет работы Владимира Гау, 1854 год). Из «Христианского учения о Царской власти и обязанностях верноподданных» (1888 год): Внимательные наблюдатели могут видеть в событиях, как поразительно иногда изреченную в законе Божием угрозу клятвопреступникам Провидение Божие приводит в исполнение. Вспомним одно древнее событие. Иисус Навин, при взятии первого по вступлении в обетованную землю города Иерихона, все драгоценности его назначил в приношение Богу, а всё прочее на истребление мечом и огнём, и клятвою обязал весь народ верно исполнить сие определение. Но один из народа, Ахар, не исполнил сего заклятия, усвоив себе тайно неприятельскую одежду, деньги и золотой сосуд. Что же произошло? Победоносный дотоле Израиль пред малым городом Гаем потерпел поражение. Отчего это? Сие изъяснил Сам Бог: клятва есть в вас, то есть нарушение клятвы, не можете стати пред враги вашими, дондеже измете от себе самих клятву (Нав. 7:13). И вслед за тем, по повелению Божию, посредством жребия открыт таившийся клятвопреступник и побит камнями, и чрез сие дело правосудия над клятвопреступником возвращены Израилю Божие благоволение и победоносная сила. Какой страшный пример! Одно клятвопреступное дело, один клятвопреступник тяжко вредит целому народу, и только особенная помощь Божия прекращает вред. Суд Божий не коснит обличить и поразить клятвопреступника, против которого не было ни свидетельства, ни доказательства и которого, вероятно, никогда не нашел бы обыкновенный суд человеческий.
В качестве возможных действий назову следующие: обращение с посланием к пастве – прихожанам городских и сельских церквей, к православным армии и флота, отдельно, возможно, и к мятежному гарнизону Петрограда, с напоминанием о необходимости соблюдения верноподданнической (фактически — церковной) присяги Николаю II и наследнику престола, с призывом быть верным воинскому долгу. Очевидно, что сделать это надо было ещё до начала февральской революции 1917 года, до массовых забастовок, до перехода власти в столице в руки Временного комитета Государственной думы и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов; до 2 марта – до отречения императора Николая.
Христолюбивое воинство. Российская армия и флот были православными не только по духу, но по форме. Православность пронизывала воинские ритуалы, службу и быт воинов; об идее защиты Родины напоминали все военные реликвии.
Принятие присяги. Особую роль играл ритуал принятия присяги. После торжественного богослужения, в присутствии командира части, всех офицеров и солдат, присягающий должен был «положить левую руку на Евангелие, а правую руку поднять вверх с простёртыми двумя большими перстами. А солдатам (понеже их множество) правую только руку поднять пред лежащим Евангелием, и говорить за читающим присягу, и по прочтении целовать Евангелие». Присяга лиц разных вероисповеданий совершалась отдельно, иногда на национальном языке. Заканчивалась она молебном о воинах, вступивших в ряды Русской армии.
Нарушение присяги считалось большим грехом перед Богом и людьми. Если воин погибал в бою, священник обычно говорил в память умершего небольшое поучение, подчеркивая, что лежащий в могиле твердо помнил данную присягу и исполнил её до последней капли крови: «Царство Небесное да даст ему Господь на небе! А нам, живым, да будет он одушевляющим примером».
Из очерка священника Евгения Пуртова.
Синод мог мы поручить духовенству либо тайно, либо всенародно читать известные «Молитву за царя на литургии» и «Молитву о ниспровержении крамолы» (этих молитв не было в Служебниках и Требниках, но чтение их не нарушало церковно-правовую норму, так как они печатались в молитвословах, выпускавшихся в столице с грифом: «По благословению Святейшего правительствующего синода»); поручить провести крестные ходы, в которых потенциально участвовала бы консервативно настроенная паства, члены правых партий; опубликовать открытое обращение к Императору и всему дому Романовых с выражением верноподданнических чувств и духовной поддержки; пригрозить епитимией и даже анафематствованием «дерзающих на бунт и измену» против императора (согласно чину «Недели Православия»), объявить анафему отдельных лидеров революционного движения; запретить проведение богослужений в тех местах и районах, население которых поддерживало революционное движение. Вот только несколько мер возможного воздействия. Они обсуждались уже в литературе, я только напоминаю. В Римско-Католической церкви они называются интердиктом – одним из видов «кар врачующих»: запрет богослужений, таинств и христианского погребения для подвергшихся этой мере лиц и даже территорий. Хотя для большинства городов и районов России таких мер и не требовалось: о революции в Петрограде им сообщили по телеграфу.
21 января 1917 года митрополит Московский и Коломенский Макарий (Парвицкий-Невский) обратился к своей пастве: «Почитайте Царя как Помазанника Божия, о котором Господь сказал: „не прикасайтеся помазанным Моим“ [Псал. 104, 15]. Бога бойтесь, Царя чтите, а с мятежниками не сообщайтесь: таковых много развелось на Русской земле. Они снуют среди народа, чтобы обольщать его разными несбыточными обещаниями. Не слушайтесь их. Будьте благоразумны: не позволяйте обмануть себя. Мнимые народники обещают водворить в стране мир, а поселяют в ней волнения, лишающие народ спокойной жизни. Они обещают водворение порядка, а водворяют нестроение, поставляя для богоучреждённой власти препятствия к отправлению ею своих обязанностей, обеспечивающих порядок. Сплотись около престола Царского, под предводительством верных слуг Царёвых, в повиновении Богом учреждённой власти. Объединимся около нашего Державного Царя православного! Станем на защиту богоучреждённой власти, от Государя поставленной!».
Через месяц после отречения Государя митрополит Макарий был уволен с Московской кафедры, претерпел много унижений и оскорблений. Прославлен в лике святых Русской православной церкви в 2000 году.
Протоиерей Павел Флоренский: «В сознании русского народа самодержавие не есть юридическое право, а есть явленный самим Богом факт, — милость Божия, а не человеческая условность, так что самодержавие Царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных, входит в область веры, а не выводится из внерелигиозных посылок, имеющих в виду общественную или государственную пользу». «Итак, я говорил, что самодержавие есть понятие вероучительное, а не правовое, и настаиваю на этом», — продолжал утверждать о. Павел в послефевральский период 1917 года.
Члены Св. синода не считали своим «прямым долгом» проповедовать пастве о необходимости сохранения незыблемости православной империи как единого церковно-государственного «тела». Они, по сути, видели в империи лишь преходящую форму исторически сложившейся на определённом этапе развития русской государственности.
9 марта Синод опубликовал послание «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий», которое начиналось словами: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути». Тем самым Синод фактически признал государственный переворот правомерным, официально провозгласил начало новой государственной жизни России, а революционные события объявил как свершившуюся «волю Божию».
Митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский) — первенствующий член Священного Синода. Принял мученическую кончину от неустановленной группы убийц в январе 1918 года в стенах Киево-Печерской лавры. Монахи, видевшие, как уводили их митрополита, не только не подняли тревоги, не ударили в набат, но ни звука никому не сказали – свидетельствовали современники. Прославлен Русской православной церковью в 1992 году в лике святых как священномученик (память — 25 января по юлианскому календарю). День молитвенного поминовения священномученика митрополита Владимира (Богоявленского) объявлен днём молитвенного поминовения всех новомучеников российских (ближайшее воскресенье к 7 февраля по н. ст.).
Мария Грановская: В Иркутске реакция на отречение Императора была такова (цитата их дневника Ивана Серебренникова «Претерпев судеб удары»): «Свершилось! К 4 часам дня я узнал вполне достоверно: старые власти низвергнуты, объявлено Временное правительство… С большим успехом совёршен революционный переворот…События головокружительные, почти сказочные! В городе – полное ликование и необычайное воодушевление». И наш Иркутск – не исключение. Почему люди не понимали, что отречение Государя – это начало трагических событий для страны?
Протоиерей Евгений Старцев: Четвертого марта 1917 года впервые за триста четыре года существования монархии на литургии не прозвучало имени Государя – молитвы о Царском доме были прекращены почти во всей стране. На архиерейских службах вместо молитв о царе возглашались прошения о «богохранимой Российской державе». А когда звучало в некоторых храмах возглашение Царского дома по старому чину, это вызвало недовольство среди молящихся. Но ведь великий князь Михаил Александрович 3 (16) марта 1917 года подписал не безоговорочный отказ от престола, а акт «Об отказе от восприятия верховной власти впредь до установления в Учредительном собрании образа правления и новых основных законов государства российского» как необратимый отказ от прав на российский престол (отречение). И вообще накануне февраля 1917 года Дом Романовых насчитывал 65 человек, из которых 15 имели титул великого князя.
Архиепископ Иркутский и Верхоленский Иоанн (Смирнов; 1857-1918). 3 марта 1917 года, еще не получив указаний Св. Синода, подписал постановление, которое гласило «поминовение лиц царствовавшего дома за богослужениями не совершать». А, между тем, «Манифест Михаила» об отложении принятия верховной власти в России не был еще оглашён. Скоропостижно скончался 29 декабря 1918 года в Иркутске от черепно-мозговой травмы после дорожно-транспортного происшествия. Был похоронен в левом приделе Богоявленского собора в Иркутске (придельный храм святителя Софрония Иркутского), с 1949 года останки покоятся за алтарём Иркутского Знаменского кафедрального собора, около входа в Преображенский придел, под кубом из серого камня.
Адмирал А.В. Колчак, командующий Черноморским флотом, отдал 4 марта распоряжение главному священнику флота за богослужениями поминать «Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича и весь царствующий дом». Иными словами, адмирал Колчак в те дни полагал сохранение монархии вполне вероятным, что и предлагал духовенству отражать на церковных службах.
Архиепископ Пермский и Кунгурский Андроник (Нико́льский;1870-1918). Публично отзывался о Николае II с уважением и почтением. Им было открыто высказано осуждение «бесчестных царских слуг и советников», которые, обманывая самодержца и делая всё для разъединения царя с народом и народа с царём, довели страну до бунта и междоусобицы: «Да судит их Господь и в сем, и в будущем веке. Призывал паству встать на защиту Церкви, анафематствовал посягающих на храмы Господни, на случай своего ареста запретил совершение богослужений, кроме крещения и напутствия умирающих. 17 июня 1918 года был арестован чекистами. 20 июня казнён. Причислен к лику святых Русской православной церкви в августе 2000 года.
Митрополит Антоний (Храповицкий; 1863-1936) – с 30 мая 1918 года митрополит Киевский и Галицкий; впоследствии, после Гражданской войны в России, первый по времени председатель Архиерейского синода Русской православной церкви заграницей. В письме к графу В.В. Мусину-Пушкину 10 (23) января 1922 г. митрополит Антоний писал: «Церковь не может стать на точку зрения „завоевания революции“; не может одобрить низвержение законного Царя миропомазанного; она должна осудить февральскую революцию 1917 года, а если мы в чём-либо поддались политическому принципу в ущерб церковному, то разве в том, что не высказали от имени Церкви самого резкого осуждения революции господской февральской, которая была революцией столько же антимонархической, сколько антирелигиозной. Правда, этот наш промах был не человекоугодием, а просто последствием забывчивости». Спустя несколько лет после революции митрополит Антоний разъяснял пастве смысл установленных ранее церковью многочисленных молитв о царе: «Помню я, как в России не только заведомые нигилисты, но даже и некоторые благонамеренные люди в дни Царских служб сетовали и говорили, когда же окончатся эти бесконечные молитвы о Царе. Не хотели люди понять, что мы тогда молились не только лично за Царя, но в Его лице за защиту святую Церкви и Православия, за святую Русь, за благоденствие всего народа. Теперь, в годы несчастий, надеюсь, поняли это все».
Весной 1917 г. некоторые архиереи открыто высказывали своё удовлетворение свержением монархии. Епископ Уфимский Андрей (Ухтомский) во время службы в Казанском соборе Петрограда объявил, что вместо ушедшего самодержца пусть великий Вседержитель царствует над Россией.
Приходские пастыри разъясняли прихожанам необходимость безусловного подчинения новой власти, говорили о помощи армии, о греховности вражды и раздоров, насилия и беспорядков.
К тому же епископ Андрей (сравните его впечатления о прославлении преподобного Серафима Саровского и о Государе Императоре, опубликованные выше) высказал мысль о необходимости для всероссийского воинства в честь своей победы над самодержавием построить хотя бы небольшую, скромную, пусть даже деревянную церковь, которая должна была являться «храмом правды Божией, правды святой, храмом любви Божией».
Единичные представители епископата открыто высказывались о реакционной позиции, причём таковой почиталось даже состояние «нерадости о революции». За что и были уволены «на покой» митрополит Московский и Коломенский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископ Тобольский и Сибирский Варнава (Накропин), ректор Московской духовной академии епископ Волоколамский Феодор (Поздеевский).
Епископ Тобольский и Сибирский Гермоген (Долганов) на постановлении своего епархиального съезда написал: «Я ни благословляю случившегося переворота, ни праздную мнимой ещё „пасхи“ (вернее же мучительной Голгофы) нашей многострадальной России и исстрадавшегося душою духовенства и народа, ни лобызаю туманное и „бурное“ лицо „революции“, ни в дружбу и единение с нею не вступаю, ибо ясно ещё не знаю, кто и что она есть сегодня и что она даст нашей Родине, особенно же Церкви Божией, завтра».
Епископ Гермоген призывал паству «сохранять верность вере отцов, не преклонять колена перед идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души космополитизмом, интернационализмом, коммунизмом, открытым безбожием и скотским гнусным развратом».
В апреле 1918 года преосвященный был арестован, через два месяца убит. В августе 2000 Деянием Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви его имя было внесено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.
Эйфория первых недель после переворота покоилась на уверенности, что страна получит государственное устройство, достойное великого народа: возможно, конституционную монархию; наступит конец немецкому засилью и война завершится победой.
Массовый революционный настрой, охвативший в марте 1917 года Россию, объясняется распространением домыслов и слухов о том, что во время войны царское правительство вело предательскую политику по отношению к своей армии и народу. А Временное правительство – в его составе патриоты из Государственной думы – едва ли не вынуждено было взять власть в России. То есть, государственный переворот нужен был лишь для спасения страны.
Остались преданными императору и составили последнюю свиту царской семьи дворяне доктор Е.С. Боткин, князь В.А. Долгоруков и генерал-адъютант И.Л. Татищев, мещане – лакей А.Е. Трупп и повар И.М. Харитонов, крестьянка комнатная девушка А.С. Демидова и даже инославные иностранцы С. Гиббс и П. Жильяр. Они не повелись на резко отрицательное общественное мнение в отношении к бывшим венценосцам.
И в Тобольск, и в Екатеринбург в заточение вместе с царской семьёй не последовал никто из штата придворного духовенства. Более того, 31 июля 1917 года, при отправке Николая II и его семьи из Царского Села в Тобольск, ни один представитель духовенства не пришёл проститься с царственными узниками.
Полковник лейб-гвардии 2-го стрелкового Царскосельского полка Н.А. Артабалевский в своём дневнике записал: «Как ни странно, в эти минуты никто из служителей церкви не пришёл благословить крестом Того, кто был её миропомазанным Главою. И никто из них не пошёл разделить тяжёлые последние минуты земной жизни Царя и Его Семьи, так глубоко и полно хранивших в своих душах нашу православную веру».
Икона, представляющая царскую семью, канонизированных РПЦЗ слуг (доктор Евгений Боткин, повар Иван Харитонов, лакей Алоизий Трупп, горничная Анна Демидова) и мучеников Алапаевской шахты (Елизавету Федоровну и великих князей).
Мария Грановская: Отец Евгений, уместно ли сегодня вспоминать заявления, прозвучавшие более столетия назад о том, что в результате свержения монархии «Россия лишилась Божьей благодати» и более того — стала «жертвой бесов»?
Протоиерей Евгений Старцев: Вспоминать можно, а утверждать нельзя! В церковных календарях события весны 1917 года запечатлены в особом празднике в честь обретения «Державной» иконы. Эта икона с изображением Пресвятой Богородицы, восседающей на царском троне в короне, со скипетром и державой в руках, была найдена в Вознесенской церкви села Коломенское под Москвой в день отречения императора Николая II от престола.
Богородица приняла скипетр и державу не от земного царя, который их утратил, а от Царя Небесного.
Профессор Джорданвилльской православной духовной семинарии РПЦЗ И.М. Андреев: «Значение этой иконы, чудесно явившейся народу Русскому в день его величайшей трагедии чрезвычайно многозначительно. Сама Божия Матерь пришла в уготованный Ей всею Русской историей «Дом Богородицы» в самый тяжкий момент жизни богоизбранного народа и приняла на себя бремя Верховной Власти Державы Российской. Зная исключительную силу веры и молитвы Государя Императора Николая II и Его особенное благоговейное почитание Божией Матери, мы можем не сомневаться в том, что это Он умолил Царицу Небесную взять на Себя Царскую власть над народом, отвергшим своего Царя-Помазанника».
В современной «Службе святым царственным страстотерпцам: императору Николаю, императрице Александре, царевичу Алексию, великим княжнам Ольге, Татиане, Марии, Анастасии, от безбожныя власти избиенных» говорится о гневе Божием, излившемся на Россию после марта 1917 года: «Егда мнози от сродник наших отступиша от Бога, отвратишася Божиих заповедей и восташа на Господа и помазанника Его, тогда гнев Божий на землю русскую прииде, иссяче любы многих, пролияся кровь братий наших, расточишася людие российстии по всему лицу земли, храми наши поруганию предашася, глади, нашествия иноплеменник постигоша ны, и быхом в посмеяние языков».
И вернусь к тому, с чего мы начали – к Таинству Помазания на царство. Оно не прибавляет Помазаннику способностей в политических играх и расчётах, но раскрывает ему духовный взор. Царь, верный Богу, сердцем чувствует, как надо служить Замыслу Божию. Он отказался бороться за власть, затем и за жизнь. И это не слабость, а продолжение служения православного Царя, который полагается на волю Божию с полным доверием к ней. И чувствует, что Господь не оставит Россию, даже если, возможно, иного пути её спасения уже нет, кроме как самопожертвованием для вразумления потомков на предстоящем пути страданий.
