Иркутская епархия в годы Великой Отечественной войны
Русская православная церковь сегодня, как и сто лет тому назад, является крупнейшим религиозным объединением в России. Но в период с 1917 года начались первые гонения и закрытия храмов, монастырей. Б.А. Филиппов в своей книге «Очерки по истории России. XX век» говорит о двух попытках радикального уничтожения Церкви в период с 1927 по 1939 гг. После того, как закончилась неудачей первая попытка (1929–1930гг.), сопровождавшаяся массовыми расстрелами верующих, в первую очередь духовенства, и закрытием храмов, власти вынуждены были пойти на временное отступление. Вооруженное сопротивление крестьян коллективизации заставило руководство страны пересмотреть свои планы, и часть храмов в это время была открыта. Однако это была четко продуманная стратегия, сталинское «танго»: вынужденное отступление на шаг назад, чтобы впоследствии сделать два шага вперед.
Вторая попытка «закрыть» церковный вопрос была предпринята в 1937–1938 гг., на эти годы приходятся самые массовые аресты и казни «церковников», практически полное закрытие церквей.
Процесс закрытия православных храмов, монастырей, часовен, начавшийся в России вскоре после Октябрьской революции, не обошел приходы Восточной Сибири. Здесь неуклонно проводилась та же политика по отношению к церкви, духовенству и верующим, что и на территории всей страны. Церковные здания, изъятые у прихожан, использовались в различных целях: в них размещались ссыпные пункты, склады, промышленные цеха, даже общежития и, конечно, культурные объекты библиотеки, музеи, кинотеатры. Реже церковные здания стояли неиспользованными. Как правило, применение здания церкви для небогослужебных целей влекло за собой eго частичную или капитальную перестройку. В обязательном порядке с куполов снимали кресты, купола же обычно демонтировались, а вместо них настилалась крыша. Если здание использовалось под склад, ссыпной пункт и Т. П., то оставалось больше шансов на сохранение остатков eго интерьера: росписей стен и даже иконостаса. В тех случаях, когда использование церковного здания было так или иначе связано с пребыванием в нем людей (клубы, библиотеки), церковный интерьер подвергался капитальной переделке. В Иркутске в церкви Знамения Пресвятой Богородицы Знаменского монастыря были расположены штаб и продуктовый склад гидропорта, в церкви Пресвятой Троицы размещалось общежитие для рабочих, строивших мост через Ангару, церковь Святителя Николая в Листвянке использовалась рыбзаводом под склад. Казанская церковь (мкр. Рабочее) была закрыта 20.06.1936г. Постановлением Президиума ВЦИК. В здании Казанской церкви располагалась база Книготорга, затем курсы киномехаников. В зданиях Князе-Владимирского мужского монастыря располагался детский дом, в здании церкви-кавалерийский полк НКВД. К 1938г. самым большим из трех оставшихся действующих православных храмов в Иркутске оставался Спасо-Преображенский приход. Он насчитывал более полутора тысяч прихожан. Но 4 сентября 1940г. и этот храм был закрыт. С 1943 по 1973 г. в здании храма располагались государственный архив и книгохранилище. С 1930 по 1943 год «все действующие в области церкви перестали функционировать». Таким образом, на рубеже 1930-1940-х гг.» в Иркутской области не осталось ни одной действующей православной церкви. Следствием вынужденного прекращения церковной деятельности неофициальных, полулегальных форм религиозной стало возникновение жизни. Одной из самых распространенных таких форм была организация тайных молитвенных собраний на дому у верующих. Как правило, на молитву по большим православным праздникам собирались люди старшего и пожилого возраста, в прошлом активные прихожане, которым трудно было смириться с отсутствием церкви. Эти люди привыкли делить радость религиозного праздника с членами своего прихода и в новых условиях, когда все церкви были закрыты, стремились сохранить дух общей молитвы С закрытием церквей религиозная потребность у верующих не исчезла и даже, может быть, возросла, так как раньше все самые серьезные события их жизни были связаны с церковью и освящались христианскими таинствами, будь то рождение ребенка, свадьба, серьезная болезнь или смерть. Теперь также рождались дети, которых надо было крестить, умирали родные и близкие, их надо было отпевать, церкви же ни в городе, ни в округе не было. В таком случае верующие тайно обращались к действующему нелегально священнику, который и совершал необходимые требы. Такое положение сохранялось и в 1940-е годы, когда уже были открыты некоторые храмы Иркутской области. Помимо нелегальной религиозной деятельности духовенства бывали случаи исполнения треб мирянами. Верующие люди после закрытия храмов оставались единственными хранителями православных старинных икон, богослужебных книг, Священного Писания и даже антиминсов. Прихожанка Агриппина Жданова, жительница Иркутска, хранила у себя три антиминса, переданных ей протоиереем Михаилом Концевичем. В 1940-е годы она отдала один антиминс в Михайло-Архангельскую церковь, а два Знаменскую. Таким образом, религиозная жизнь населения Иркутской области в условиях ликвидации церквей не прекратилась, но приняла полулегальные формы, борьба с которыми со стороны местной администрации не всегда приводила к желаемому результату. Закрытие церквей не послужило толчком к исчезновению религии, как того желало партийное руководство. По результатам переписи численность населения в СССР в 1937 году была равна 162 млн человек, из которых на вопрос о вере ответило 98 411 132 человека. Из них верующими себя назвали 57%, православными 42,2% . 22июня 1941 года, в первый день Великой Отечественной войны, митрополит Сергий (Страгородский) обратился к православным с посланием, в котором было сказано, в частности: «Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом при худшем положении, потому что помнили не личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями. Нe посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им и по плоти, и по вере». 30 декабря 1942 года митрополит Сергий обратился к верующим с призывом собрать деньги на создание особой танковой колонны памяти Дмитрия Донского. В сборе пожертвований приняли участие и жители Иркутской области. В тяжелые для страны годы войны произошло заметное изменение политики советского государства в отношении Патриаршей церкви, которой было отдано однозначное предпочтение перед обновленческими структурами, признанными с 1922 года государственными органами как «Православная Российская Церковь». 4 сентября 1943 года И. В. Сталин принял себе митрополитов Сергия, Алексия и Николая; по результатам беседы было принято решение о проведении архиерейского Собора. Собор епископов избрал митрополита Сергия (Страгородского) на Патриарший престол; было открыто несколько богословских школ (впоследствии получивших статус семинарий и академий). У верующих Иркутской области появилась надежда на открытие храмов. Для этого им было необходимо подать в Иркутский облисполком на имя уполномоченного Совета по делам РПЦ (далее СДРПЦ) И. Ф. Голубева ходатайство об открытии церкви, подписанное не менее чем двадцатью совершеннолетними гражданами. После положительного заключения облисполкома материал передавался в СДРПЦ, который и принимал окончательное решение.
Верующие не заставили себя ждать, они начали подавать ходатайства в облисполком по крайней мере с весны 1943 года. Большинство верующих были женщины.
Об открытии церквей в Иркутской области за период с 1943по 1947 год можно сделать вывод: от 60% (церковь Архангела Михаила в Иркутске, церковь Николая Чудотворца в Зиме, церковь Николая Чудотворца в Нижнеудинске) до 90% (Крестовоздвиженская церковь в Иркутске, Никольская церковь в Листвянке).
Активное участие в открытии приходов принимали люди возрасте 50-70 лет, родившиеся в 1870-е – 1890-е годы. Посещение церкви было для них делом привычным и естественным, отказаться от него они не желали и, как только появилась возможность, стали добиваться права открыто исповедовать веру. Молодежи среди активистов открытия приходов было очень мало. Так, в списке верующих под ходатайством об открытии Никольской церкви в Зиме из 26 человек была только одна молодая женщина 25 лет . Об открытии Никольской церкви на станции Тулун ходатайствовало 73 человека из них только пятеро молодых. Об открытии Михайло-Архангельской церкви в Иркутске ходатайствовал 21 человек, из них только трое молодых мужчин. Как правило, инициаторами открытия церквей являлись люди, ранее активно участвовавшие в приходской жизни. В некоторых случаях это активные прихожане, иногда даже бывшие члены церковных исполнительных и распорядительных органов, в других случаях оставшиеся без места вследствие закрытия при- ходов. Об открытии церкви Пресвятой Троицы в Иркутске хлопотала Варвара Георгиевна Булатова 1879 года рождения, которой И. Ф. Голубев дал следующую характеристику: «Активная церковница, но честная. Корыстной цели не преследует». Участие священнослужителей в открытии церквей власти обычно объясняли только корыстными целями.
Но далеко не все люди, посещавшие церкви области после их открытия, являлись в прошлом активными церковными работниками или прихожанами. Среди них были и те, кто переступил церковный порог в первый раз . Все 13 церквей и два молитвенных дома в Иркутской области были открыты с 1943 по 1947 год — в период, когда в Иркутске не было самостоятельной архиерейской кафедры. Последним архиепископом Иркутской епархии перед ее соединением с Новосибирской был Павел (Павловский), архиепископ Иркутский и Верхоленский, управлявший епархией с 11 июня 1933 по 1937 год, когда был арестован. С 1943 года Иркутская епархия стала управляться Новосибирской кафедрой, которую занимал архиепископ Филипп (Ставицкий), а с 20 июня 1943 года-архиепископ Варфоломей (Городцев). Отсутствие архиерея в Иркутске негативно влияло на процесс открытия приходов, так как активная позиция архиерея могла бы ускорить принятие положительного решения относительно того или иного ходатайства. Архиепископ Новосибирский Варфоломей показал себя активным сторонником открытия церквей, он неоднократно писал и уполномоченным, и в Московскую патриархию просьбы о скорейшем открытии церквей в Новосибирской епархии. Но у архиепископа Варфоломея, управлявшего огромной епархией, в которую входило несколько областей, не всегда хватало времени и сил заняться делами наиболее отдаленной от кафедры Иркутской епархии. Поэтому 25 сентября 1944 года он писал И. Ф. Голубеву о назначении протоиерея Николая Пономарева благочинным: «Извещаю Вас, что моей резолюцией от сего числа протоиерей Пономарев Николай назначен благочинным церквей Иркутской епархии, и ему мною дается уполномочие давать свое заключение (вместо меня) о целесообразности открытия той или иной церкви в области для представления Вам. Варфоломей,А.Н (Новосибирский), Сибирский и Барнаульский». Таким образом, иркутский благочинный частично получал архиерейские полномочия: он давал заключения по ходатайствам об открытии приходов, после чего по его представлению архиепископ назначал туда настоятелей. Тем не менее верующие чувствовали всю ущербность положения «приписной» к Новосибирску Иркутской епархии, поэтому на одном из приходских собраний Крестовоздвиженской церкви в январе 1947 года было решено ходатайствовать перед патриархом о назначении в Иркутскую епархию архиерея. Верующие даже в качестве кандидата на Иркутскую кафедру предложили пожилого заслуженного протоиерея Н.Пономарева.
Наконец, 3 июня 1948 года на Иркутскую кафедру был назначен архиепископ Ювеналий (Килин). Таким образом, была восстановлена самостоятельность Иркутской епархии, охватывающей Иркутскую, Читинскую области, а с ноября 1948 года и БАССР. В Иркутской области с 1943 по 1948 год решением СДРПЦ было учреждено 17 приходов, однако фактически открылось только 15 (13 церквей и два молитвенных дома). Безобразном состоянии находилась на момент передачи верующим Иркутской Знаменской церковь, о чем в октябре 1945 года был составлен акт. Крыша куполов церкви была разобрана, стекла выбиты, рамы сломаны, печи разрушены, электропроводка сорвана, каменные полы местами поломаны, каменный забор разобран, памятники декабристам разрушены, одна из стен здания разобрана. По договору о передаче церковного здания верующим в пользование приходская община обязалась ремонт произвести на свои средства. Исправления в церковных зданиях были самой острой проблемой, требующей решения первых дней открытия прихода. Число открытых в 1943-1947 годах в Иркутской области церквей было очень небольшим и не удовлетворяло потребностей верующих, которые продолжали ходатайствовать о передаче им новых зданий. Однако в конце 1940-х годов происходит охлаждение церковно-государственных отношений, это повлияло и на процесс восстановления деятельности приходов. На рубеже 1940-х 1950-х годов происходит уменьшение количества ходатайств, однако еще в середине 1950-х годов находились неравнодушные люди, которые пытались добиться открытия прихода. Уполномоченный СДРПЦ по Иркутской области И. Т. Житов принимал необходимые меры к тому, чтобы прекратить деятельность этих людей: проводил с ними «разъяснительные беседы», направлял секретарям райкомов КПСС письма с требованием обратить внимание на религиозную деятельность того или иного верующего и принять соответствующие меры. В итоге в Иркутской области в 1950-е годы не было открыто ни одного нового прихода, зато некоторые подверглись вторичному закрытию. Большое значение в годы Великой Отечественной войны имели сборы средств Церковью на помощь армии, а также на помощь сиротам и восстановление разоренных областей страны. Митрополит Сергий практически нелегально начал церковные сборы на оборону страны. 5 января 1943 года он послал Сталину телеграмму, прося eго разрешения на открытие Церковью банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. Владыка Варфоломей, архиепископ Новосибирский и Барнаульский, призывал людей к пожертвованиям на нужды армии, совершая богослужения в храмах Новосибирска, Иркутска и других городов. Сборы шли на приобретение теплых вещей для бойцов, содержание госпиталей и детских домов, на восстановление районов, пострадавших во время немецкой оккупации, и помощь инвалидам войны. Проявления патриотической деятельности Русской Православной Церкви были многообразны: морально-нравственное влияние (послания, проповеди); сбор денежных средств, драгоценностей, медикаментов, одежды Фонд обороны; служба церковнослужителей рядах действующей армии и участие их в партизанском движении, помощь раненым бойцам, шефство над госпиталями и создание санитарных пунктов и т. д.
Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви во время великой битвы с фашизмом оказала заметное влияние на изменение религиозной политики советского руководства годы войны.
